Традиционное восприятие Тихона как «тупого и ленивого» должно быть уточнено.

Вряд ли в начале пьесы Тихон любит Катерину (вспомните, он ведь женился на ней без всякой сердечной склонности, по приказанию матери). Правда, молодой Кабанов несомненно жалеет жену, относится к ней с явным участием и, как может, стремится облегчить ее участь. Но как раз возможности-то его очень невелики. Подлинным защитником Катерины он так и не смог стать, а она искала в нем прежде всего защитника.

И все же именно Тихону дано если не понять, то, во всяком случае, почувствовать глубину пере­живаний Катерины, безвыходность ее положения. Дано ему и нечто большее — умение сострадать, прощать, то милосердие, которого начисто лишена Марфа Игнатьевна Кабанова.

Так уж бывает в жизни, что мы начинаем лю­бить человека лишь тогда, когда его теряем. Тихон неожиданно для себя ощущает нежность к Катерине именно в ту минуту, когда внезапно понимает, что потерял ее. Совсем недавно еще он не сомневался, что ничего страшного с Катериной произойти не может, что она всегда, в любом случае будет рядом, будет принадлежать ему. И лишь когда страшная правда раскрывается перед ним, в нем самом нежданно-негаданно пробуждаются новые чувства.

К сожалению, школьники нередко читают текст художественного произведения не очень вниматель­но, во всяком случае, на авторские ремарки в пьесе они далеко не всегда обращают должное внимание. На вопрос «что делает Тихон после горького признания Катерины?» («И все-то десять ночей я гуляла...») чаще всего десятиклассники отвечали:

— Ударил ее... Отвернулся... Заплакал...

А вы помните, что сделал Тихон?

Он сделал что-то такое неожиданное, что, быть может, заставит вас задуматься над тайнами чело­веческой психологии.

Тихон изменяется в конце пьесы, но начало этому положено еще до самоубийства Катерины. Поэтому так важна концовка четвертого действия. От нее протягивается прямой мостик к началу пя­того действия, где речь идет о последних событиях в доме Кабановых.

Передав слова матери о Катерине («ее надо жи­вую в землю закопать»), Тихон говорит Кулигину: «А я ее люблю, мне ее жаль пальцем тронуть. Побил немножко, да и то маменька приказала. Жаль мне смотреть-то на нее, пойми ты это, Кулигин. Маменька ее поедом ест, а она, как тень какая ходит, безответная. Только плачет да тает как воск. Вот я и убиваюсь, глядя на нее».

Слова эти часто не привлекают внимания, не комментируются. А вот здесь-то как раз и содержит­ся один из великих уроков Островского. Тихон об­наруживает такую тонкость чувств, такую необык­новенную деликатность, такое сочувствие к горю и страданию близкого ему человека, что просто диву даешься, откуда он и слова-то эти взял. Ведь речь идет о жене, которая ему изменила! А говорит он прежде всего не о себе, а о ней, ее называет безответной, ее жалеет, сам убивается, глядя на нее...

Теперь Тихон другими глазами смотрит на Ка­терину. Он, наконец-то, увидел в ней человека — несчастного, страдающего, покаявшегося. Вместо гру­боватого и недалекого купчика, снисходительно по­сматривавшего на молодую жену, перед нами появ­ляется человек, способный подняться до высот под­линного драматизма.

Что-то произошло с Тихоном. Разрушились око­вы, искусственно стягивавшие его человеческие чувст­ва, его душу, и он находит в себе силы, чтобы перед всеми воскликнуть: «Маменька, вы ее погу­били! Вы, вы, вы...» 

Не стоит осуждать Тихона за то, что он во всех бедах, обрушившихся на его семью, обвиняет одну мать, не будучи в состоянии подняться до осо­знания более общих и более грозных причин гибели Катерины. Достаточно и того, что Тихон в финале становится фигурой трагического плана. Именно так играл эту роль любимый артист Островского А. Б. Мартынов. Современники вспоминали, что по­следнюю сцену Мартынов проводил с потрясающей силой. Он поистине заставлял публику рыдать. Тихон в исполнении замечательного артиста пред­ставал перед зрителем как человек, ощутивший в себе нового человека, способного отстаивать свое человеческое достоинство.

Впрочем, по отношению к молодому Кабанову школьники часто бывают снисходительными. Зато Борис вызывает почти единодушное презрение.