На долю истинного поэта всегда выпадает много горя и страданий, даже в том случае, если он баловень судьбы. Ведь в этом мире ничего не дается просто так и за все прихо­дится платить. За дарованный свыше та­лант — плата особенная.

Опутанная недомолвками и кривотолками судьба великого русского поэта Сергея Есе­нина — тому свидетельство и подтвержде­ние. Всю свою короткую, бесшабашную, ро­мантическую жизнь он возбуждал в окружа­ющих бурные, противоречивые страсти, и сам раздирался страстями столь же бурны­ми и противоречивыми.

С посмертной же судьбой Есенина про­изошла странная метаморфоза. Он мертв уже более семидесяти лет, но все, связанное с ним, продолжает жить. Живут не толь­ко его стихи, а вообще все «есенинское». Все, что его волновало, радовало, мучило. Все, что каким-либо образом с ним сопри­касалось.

Есенин является в нашей литературе фи­гурой своего рода культовой. Всенародная любовь привела даже к появлению жанра «народного есениноведения»: обсуждается улыбка поэта, голубые глаза, золотые куд­ри, как изящно сидел на Есенине костюм, и прочее. (Кстати, по свидетельству Варлаама Шаламова, Есенин стал единственным поэтом, принятым блатным миром. В лагер­ном языке «Есениным» называют любого до­морощенного стихотворца из заключенных.) Так что исключительность посмертной есе­нинской судьбы очевидна.

В одном лишь не повезло Есенину. Его би­ография до сих пор далека от истинной, объективной картины. Академическое «есе-ниноведение» в результате деятельности ряда ученых-есениноведов находится в застое. Эти ученые, создав «официальную концепцию», на том и успокоились. Они об­разовали как бы замкнутый коллектив, куда не хотят впускать посторонних. Ими замал­чиваются или даже подтасовываются неко­торые факты биографии поэта, не уклады­вающиеся в заранее заготовленную схему. Так считает кандидат исторических наук, ав­тор более 80 публикаций по истории лите­ратуры Сергей Викторович Шумихин, и с его мнением нельзя не согласиться.

Правда, в исследованиях последнего пе­риода все же прослеживаются некоторые колебания в интерпретации облика поэта, странным образом совпадающие с колеба­ниями общественно-политической обста­новки в стране. Разброс этот довольно ве­лик: от недавнего бесконечного повторения есенинских строк о Ленине, возгласа «Мать моя — родина, я большевик!» до создания образа бесстрашного обличителя «еврейско-большевистских зверств», скрывающе­гося от ГПУ и в конце концов застигнутого этим ГПУ в гостинице «Англетер».

«Независимым» же исследователям, кото­рые смогли бы создать объективный взгляд на жизнь и творчество поэта, он почему-то неинтересен, они занимаются Анной Ахма­товой, Мариной Цветаевой, Осипом Ман­дельштамом. Есть, правда, один, наиболее раскрепощенный, исследователь, изучаю­щий Есенина, — англичанин Гордон Маквей из Бристоля. Он выпустил монографии «Жизнь Есенина» и «Айседора и Есенин». Правда, его идеи, не имеющие ничего об­щего с «официальной концепцией», есени-новедами в расчет не принимаются. Так вот, Маквей высказал интересную мысль. Он считает, что Есенин мог бы стать очень попу­лярной фигурой у молодежи Запада, потому что напоминает рано ушедших из жизни зна­менитых рок-звезд, вроде Джимми Хендрик-са или Курта Кобейна, поскольку столь же своевольный и анархичный. Вполне вероят­но, что англичанин прав. И все же, сколь бы ни были объективны исследования Маквея, для него, как и для других западных ученых, Есенин существует вне связи с судьбой Рос­сии, вне советской истории.

Есть еще и многочисленные мемуарные источники, написанные не только сильными мира сего — политиками, поэтами, актера­ми, художниками, но и простыми обывателя­ми, а то и просто завистниками и злопыхате­лями. Однако все воспоминания подобного рода очень противоречивые и не точные, по­скольку мемуары вообще никогда не бывают протокольно точными в силу личностного взгляда автора на вещи.

Из всего, о чем говорилось выше, стано­вится понятным, что писать о жизни Сергея Есенина чрезвычайно трудно, тем более — в рамках обычного школьного сочинения, ведь для этого пришлось бы изучить огром­ный мемуарный и исследовательский мате­риал, а изучив его, приложить немало уси­лий для того, чтобы отделить легендарное от фактического. Такое под силу далеко не каждому, и я не претендую на то, чтобы стать тем человеком, который смог бы оси­лить подобное.

И все же, поскольку взялся за эту тему, по­пытаюсь вкратце, почти пунктиром, изло­жить основные факты биографии поэта. Подчеркиваю: написанное мною не претен­дует на то, чтобы стать откровением. Хотя я очень надеюсь, что подобное рано или позд­но произойдет.

«Я сын крестьянина. Родился в 1895 году 21 сентября, — писал Есенин в своей авто­биографии. — С двух лет, по бедности отца и многочисленности семейства был отдан на воспитание довольно зажиточному деду по матери...» Дед его был мельником. Бабушка и дедушка любили внука и заботились о его будущем: дедушка научил его драться, а ба­бушка баловала и заставляла ходить в цер­ковь. Семья хотела, чтобы Сергей стал сель­ским учителем, и поэтому его отдали в закрытую церковно учительскую школу. Но, окончив ее в 1911 году, он объявил о своем намерении стать поэтом.

На следующий год Есенин уехал в Москву, где стал посещать вечерние курсы при уни­верситете и вступил в литературно-револю­ционное общество, подрабатывая на жизнь в различных местах. Работая корректором в издательстве Сытина, он влюбился в Анну Изряднову, коллегу по работе, которая в конце 1914 года родила ему сына, Юрия Изряднова. Через два месяца после этого их связь прекратилась, и Есенин уехал в Санкт-Петербург в поисках литературного счастья. Правда, он на короткое время приезжал в Москву в 1915 и 1916 годах, чтобы навес­тить Анну и сына.

«Восемнадцати лет я был удивлен, разо­слав свои стихи по журналам, тем, что их не печатают, и неожиданно нагрянул в Петер­бург. Там меня приняли весьма радушно. Первый, кого я увидел, был Блок, второй — Городецкий. Когда я смотрел на Блока, с меня капал пот, потому что в первый раз видел живого поэта».

«Нагрянул» он в Петербург простоватым, робким парнем, с небольшим багажом, с те­традкой стихов и с честолюбивой мечтой многих юных провинциалов — завоевать се­бе славу.

Городецкий познакомил его с крестьян­ским поэтом Николаем Клюевым, который стал другом Есенина и его литературным патроном.

Многие питерские знакомые поэта отмеча­ли его приятную мальчишескую внешность и голубые, «васильковые» глаза. И никто не мог остаться равнодушным к его молодости, внешней привлекательности и, самое глав­ное, — к его огромному таланту.

За три года жизни в Петербурге Есенин стал известным поэтом. Его окружали по­клонники и друзья. Постепенно он осмелел, стал дерзким, самоуверенным и хвастли­вым. Но, странное дело, наивность и довер­чивость его остались. В этом противоречии таилось какое-то особое очарование. Есе­нина любили, баловали и даже прощали то, что другому не простили бы.

Поэту был двадцать один год, когда по­явился его первый стихотворный сборник «Радуница». С этого момента спираль его жизни начала стремительно раскручи­ваться.

В том же 1916 году он был призван на во­енную службу, и там на него обратила вни­мание императрица Александра Федоров­на, для которой ему довелось читать свои стихи. Несмотря на такую честь, он ненави­дел армейскую жизнь и дезертировал, как только представилась возможность, но вскоре был пойман и отправлен в штрафной батальон.

Во время революции 1917 года Есенин вновь дезертировал и примкнул к револю­ционерам. Нет, членом ВКП(б) он не стал, но оказался в непосредственной близости к «советским верхам».

Октябрь задел в Есенине социальные стру­ны, и в его поэзии появились первые револю­ционные мотивы. К середине 1918 года он стал складываться как один из самых значи­тельных и оригинальных молодых поэтов. Молодежь подняла его на щит. Когда вышел его сборник «Голубень», книжку раскупили за несколько дней. А незадолго до того, осенью 1917, Есенин женился на Зинаиде Райх, которая служила секретаршей в эсеровской газете «Дело на­рода». Она родила ему двоих детей — дочку Татьяну и сына Константина. Однако брак этот оказался непрочным — летом 1918 го­да Есенин ушел от жены (официально они развелись в 1921 году).

В конце 1918 года в Москве возникла новая поэтическая школа. Ее инициаторы называли себя имажинистами. В нее входили Анатолий Мариенгоф, Вадим Шершеневич, Александр Кусиков и другие молодые поэты. Школе нужна была центральная фигура, яркое, сильное поэтическое имя. Вовлекли Есенина. И это был главный и единственный козырь имажинистов. Без Есенина школа была бы пустым местом. А самому Есенину имажи­низм вовсе не был нужен.

В 1919 году в Москве начали открываться одна за другой книжные лавки писателей. Писатели сами торговали книгами и своими писательскими автографами. Поэты читали свои стихи в кафе и клубах, получая за вы­ступление гонорар. Открыли свою книжную лавку и поэты-имажинисты. Ухитряясь как-то издавать свои стихи (а время было труд­ное и бумаги не хватало), они продавали их в своей книжной лавке. Книги их, и особенно стихи Есенина, расходились быстро.

Как жилось в эти годы Есенину?

Писал он много и легко и печатался боль­ше и чаще других. Нередко выступал со сво­ими стихами в различных кафе, в том чис­ле — в имажинистском «Стойле Пегаса». Да и зарабатывал больше других. Но жилось ему от этого ничуть не легче, чем осталь­ным. Совсем не легко и не весело.

Питался он плохо. И к тому же у него не было своего угла. Время от времени нахо­дился то в Пролеткульте на Воздвиженке, то на Знаменке, то на Красной Пресне жил у скульптора Сергея Коненкова, то у иных друзей и знакомых — как мужчин, так и женщин. У кого приходилось... Затем стал квартировать в Богословском вместе с Ма­риенгофом, которого считал своим лучшим другом.

Так и жил Есенин бродячей, кочевой жиз­нью, подчеркнуто богемной. Впрочем, и в последующие годы, до самой своей смерти, он так и не обрел постоянного при­станища.

Годы войны и революции наложили на Есенина определенный отпечаток. В сем­надцать лет он по религиозным соображе­ниям стал вегетарианцем и трезвенником. В армии пристрастился к выпивке и, хотя бросил пить во время своего недолгого брака, после развода снова вернулся к прежнему.

Запои Есенина совпадали с периодами его депрессии. Он был переполнен идея­ми и жизненной энергией, но временами все начинало казаться ему бесполезным и бессмысленным. Он достиг своей мечты стать известным поэтом, но ценой этому стала разлука с деревенской жизнью, к ко­торой тянулась его душа. В пьянстве он находил временную отдушину, спасавшую от отчаяния, которое сопровождало его всю жизнь.

А тем временем финансовые дела Есени­на шли неплохо. Издание стихов давало оп­ределенный доход, и он разыгрывал перед окружающими роль удачливого дельца. Да и внешне поэт сильно изменился. Теперь это был элегантный, рафинированный и небрежно-самоуверенный денди с презри­тельно-снисходительной улыбкой на все еще нежных губах. А на милом, тонком лице его с васильковыми глазами явственно проступили следы увядания — в двадцать пять лет!

Хотя Есенин и изменился, этот период был одним из самых плодотворных в его творче­ской жизни, и «как только он заканчивал сти­хотворение, то тут же печатал его».

Таким был Есенин, когда в его жизнь во­шла знаменитая американская танцовщица Айседора Дункан — малиноволосая, беспут­ная и печальная, чистая в мыслях и велико­душная сердцем. Захваченная коммунисти­ческой пропагандой, она прибыла в Москву в погоне за своей убывающей славой.

Айседора была уже немолода, старше Есенина на 18 лет. От «божественной босо­ножки», «ожившей статуи», как ее именова­ли когда-то, осталось мало. Но все-таки она была Айседорой, мировой знаменитостью, и, главное, танцевала в еще неизбалован­ной знатными иностранцами «красной сто­лице». И вдобавок танцевала с красным флагом! Восторженные аплодисменты не прекращались. Сам Ленин, окруженный чле­нами совнаркома, из царской ложи привет­ствовал танец. И, кроме того, она открыла в Москве школу пластики для пролетарских детей в отведенном ей на Пречистенке особняке балерины Балашовой, покинув­шей Россию.

Айседора влюбилась в Есенина с первой же минуты, как только его увидела. Он, в свою очередь, несмотря на ее полную фигу­ру и разницу в возрасте, тоже сильно ею ув­лекся и вскоре перебрался к ней на Пречис­тенку.

А в мае 1922-го на целый год исчез из Москвы, отправившись вместе с Айседорой в заграничное турне. Шумно-блестящим ме­теором пронесся Есенин по Германии, Фран­ции и дальше, за океан, в Америку. Надеялся завоевать весь мир. Не удалось. Его никто не хотел признавать - ни в Европе, ни в Амери­ке. Что им до русского поэта! Он для иност­ранцев был просто «мужем Айседоры Дун­кан» и не более того. Будто у него не было ни имени, ни признания...

В 1923 году Есенин порвал с Айседорой и вернулся на родину. Он порвал с миро­вой знаменитостью. И эта связь, и этот разрыв дались ему нелегко. Он был уже дома, а Айседора все еще надеялась вер­нуть его, писала ему отчаянные, полные страстного чувства письма, посылала не менее мелодраматические телеграммы... Есенин рвал их и бросал на пол. И все же не случайным любовным эпизодом стала для Есенина эта связь. Обоим она обо­шлась очень дорого.

Вернувшись в Москву, Есенин вновь стал жить бездомной, кочевой жизнью, с роями собутыльников и прихлебателей, постоянно вившихся вокруг него. Он задыхался в этой нездоровой атмосфере. Он погибал, вдыхая ее пьяный, накокаиненный чад. Стал зади­рист, легко затевал ссоры и часто вспыхи­вал, иногда из-за пустяков.

Так шли дни за днями, и вдруг — новая сенсация: после головокружительной свя­зи с Айседорой Дункан Есенин женится на Софье Андреевне Толстой! Она, конечно же, его любила — это внучка Льва Толсто­го, но он-то ее так и не смог полюбить. А она тем временем вознамерилась высту­пить в роли спасительницы великого поэта, всеми силами стараясь вырвать его из сре­ды кабацких прихлебателей, создать нор­мальные условия для работы, избавить от кочевой жизни... Но сделать это ей оказа­лось не под силу.

Спасение не удалось. Есенин снова очутился в «Стойле Пегаса». В это время были написаны поэма «Черный человек» и надрывные стихи «Москвы кабацкой». А в октябре 1925-го попал в психиатрическую больницу, чтобы пройти там двухмесячный курс лечения. Не выдер­жал — сбежал через месяц.

Дальнейшее хорошо известно, хотя «тем­ных пятен» в гибели поэта предостаточно. Поехал в Ленинград. Надеялся там найти квартиру, начать издавать журнал...

29 декабря 1925 года вечерние ленинград­ские газеты, а на следующий день газеты всей страны, сообщили, что в ночь с 27 на 28 декаб­ря в гостинице «Англетер» поэт «обернул во­круг своей шеи два раза веревку от чемодана, вывезенного из Европы, выбил из-под ног та­буретку и повис лицом к синей ночи, смотря на Исаакиевскую площадь».

Такова официальная версия его смерти. Са­моубийство. Существует и другая версия, со­гласно которой он был убит по указке ГПУ.

До сих пор не утихают споры: самоубийст­во или все-таки убийство?.. Тайна пока, раз­гадку которой Сергей Есенин унес с собой в могилу.

В любом случае смерть его — среди мно­гих других трагических смертей одна из са­мых страшных: висельник, залитый кровью, излившейся из перерезанных вен...

Так трагически закончилась жизнь вели­кого русского поэта Сергея Есенина. И мы не вправе судить, хорош ли, плох ли он был в этой своей переполненной страданиями жизни. Ведь к поэтам нельзя относиться с обычной меркой. Они обладают правами, которых попросту нет у обывателя, по­скольку стоят невыразимо выше и вместе с тем... невыразимо ниже каждого из обыч­ных смертных. Почему? Потому что это бес­сознательное существо, и в то же время — это такой поэт, который встречается раз в столетие.

Примерно так сказал Анатоль Франс о Вер­дене. Современники Есенина считали, что это высказывание применимо и к нему.