На Волге

Повествование в стихотворении ведется от первого лица. Лирический герой рассказывает о себе. Он рос в глуши, но у берегов большой ре­ки. Здесь кричали кулики (небольшие болот­ные птички), недалеко глухо шумел камыш. На песке рядами важно сидели стаи белых птиц. Лирический герой сравнивает их с извая­ниями гробниц. Вдалеке виднелись горы. Бес­конечный лес казался ему синим. И такой синий лес скрывал ту сторону неба, куда уходило по ве­черам солнце.

И синий бесконечный лес Скрывал ту сторону небес,

Куда, дневной окончив путь,

Уходит солнце отдохнуть.

Спустя много лет лирический герой снова оказался на берегах той реки — Волги. Вновь пришел он к ней с приветом.

О Волга! после многих лет Я вновь принес тебе привет.

Он замечает, что они оба изменились за это время. Сам лирический герой спустя годы уже не тот. Но Волга все так же величава и светла, как раньше. Ее окружает все такая же даль и ширь. На острове среди песков виден все тот же монастырь. Но главное, что сохранил на мно­гие годы лирический герой, — трепет души при виде всего этого великолепия. Он снова ощутил его в своей душе, когда услышал звон колоко­лов. Все это осталось с ним на всю жизнь. Но только ничего уже не вернуть и не остановить бег времени. Поэтому у лирического героя не ос­талось ни убитых сил, ни прожитых лет.

Все то же, то же… только нет Убитых сил, прожитых лет.

Герой, глядя на реку, позабылся в розовых мечтах. Его одолел сон. И лишь зной царил над ним в это время. Но вдруг он услышал стоны. Лирический герой осматривает берег в той сто­роне, откуда он услышал эти звуки, разрушив­шие великолепие его воспоминаний. Он увидел идущих вдоль Волги бурлаков. Они шли, обви­тые бечевой, обутые в лапти.

Склонялись под своей ношей они почти до земли.

Почти пригнувшись головой

К ногам, обвитым бечевой,

Обутым в лапти, вдоль реки

Ползли гурьбою бурлаки…

Для лирического героя их мерный похорон­ный крик был дик и в то же время страшно ясен в этой безоблачной тишине. И сердце героя дро­гнуло. Он обращается со своими вопросами к Волге-матушке:

Волга!.. колыбель моя!

Любил ли кто тебя, как я!

И он вспоминает, что раньше часто один на ут­ренней заре убегал к родной реке Волге. Тогда, казалось, еще весь мир спал, кроме него. И лишь алый блеск утреннего солнца скользил по темно-голубым волнам. Утром он ходил на помощь рыбакам и катался с ними по реке в челноке. Или бродил с ружьем по островам. Сравнивает себя в этот момент лирический герой с играю­щим зверьком, который резвится на берегу. Он то скатится на песок с высокой кручи, то бежит берегом реки, то бросает камешки. И в душе его раздается песня про удаль молодецкую.

И песню громкую пою Про удаль раннюю мою…

В подобное утро лирический герой даже не за­думывался о том, что может покинуть берега этого прелестного уголка. Но Волга принесла не только радость, но и вой бурлаков, который не мог оставить его равнодушным.

Лирический герой вспоминает, что когда-то давно-давно в такой же прекрасный час он услы­шал впервые этот звук. Он тогда им был оглушен и испуган. Герой решил выяснить, кто издает этот вой в такое прекрасное утро.

Я знать хотел, что значит он —

И долго берегом реки Бежал.

Он увидел на берегу уставших бурлаков, кото­рые принесли котел и развели костер. Между со­бой они повели неспешный разговор. Один спро­сил, когда они попадут в Нижний Новгород. Другой ответил, что надеется на то, что они туда придут к Ильину дню (православный праздник 2 августа). Другой участник разговора, человек с болезненным лицом, рассуждал о том, что, ес­ли бы зажило плечо, он смог бы тянуть лямку, как медведь. (В то время груз перевозился на баржах, к которым крепились длинные толстые веревки, концы же этих веревок представляли собой петли-лямки; бурлаки надевали на себя эти лямки бредя по берегу, тянули баржи). А во­обще, он думал о том, что самый лучший выход в этой жизни — умереть. Сам он потом лег на пе­сок немного отдохнуть. Лирический герой тогда его слов понять не мог. Однако и слова, и сам об­раз этого утомленного и унылого человека остал­ся надолго в его памяти.

Я этих слов понять не мог,

Но тот, который их сказал,

Угрюмый, тихий и больной,

С тех пор меня не покидал!

До сих пор сохранился в памяти героя тот образ. Лохмотья вместо нормальной одежды ярко свиде­тельствовали о его нищете. Сам он был изнеможен от непосильного труда. Да и во взоре его хоть и чи­тался укор, но взгляд был спокойным и безнадеж­ным. Все это произвело сильное впечатление на лирического героя. «Без шапки, бледный, чуть живой» лишь поздно вечером герой вернулся до­мой. Он пытается у своего окружения узнать, что он видел на берегу и осознать это. Ответы не оста­вили его равнодушным. Эти события не покидали его и ночью: он начал бредить во сне. Таким состо­янием он испугал няню. Она уговаривала его поси­деть дома, но он не послушал ее совета.

«Сиди, родименький, сиди!

Гулять сегодня не ходи!»

Но я на Волгу убежал.

Теперь лирический герой не узнал той Волги, которая запечатлелась в его сердце. С трудом он идет по песку, так как ноги проваливаются. Те­перь острова не манят своей ярко-свежей тра­вой. Даже знакомый крик прибрежных птиц ка­жется ему диким, зловещим и пронзительным. Волны тоже полны какой-то новой песнью.

И говор тех же милых волн

Иною музыкою полн!

Лирический герой горько рыдал, когда стоял в то утро на берегу родной реки. И первый раз он дал ей совсем другое имя: река рабства и тоски. Новые размышления породили в душе героя клятвы, которые он внутри себя хранит и теперь.

Что я в ту пору замышлял,

Созвав товарищей-детей,

Какие клятвы я давал —

Пускай умрет в душе моей.

Чтоб кто-нибудь не осмеял!

Бурлака он именует сумрачным и унылым. Впечатление, отставленное этим образом, сохра­нились на всю жизнь. Таким же его видит герой уже и во взрослой жизни. Все та же унылая пес­ня раздается по берегам родной реки, все те же лямки сковывает его силу и движение.

Унылый, сумрачный бурлак!

Каким тебя я в детстве знал,

Таким и ныне увидал:

Все ту же песню ты поешь.

Все ту же лямку ты несешь.

В чертах усталого лица лирический герой чи­тает всю ту же покорность, которая навсегда бу­дет частью образа бурлака. Но суровая среда не дает иного выхода. Поэтому и детям такая раб­ская покорность не становится хорошим уроком на будущее. Из поколения в поколение будет тя­нуться баржа по берегу прекрасной Волги.

Прочна суровая среда,

Где поколения людей Живут и гибнут без следа И без урока для детей!

Отец, прожив свою жизнь и простонав сорок лет под бременем непосильной ноши, и перед смертью не осознает, что можно жить совершен­но по-другому. Поэтому новую лучшую жизнь он не может передать своим сыновьям. Он не смог за всю жизнь задать себе тот вопрос, кото­рый мучает теперь лирического героя.

Чем хуже был бы твой удел,

Когда б ты менее терпел?

Новый бурлак, теперь уже сын, проживет ту же жизнь и также умрет, никак не пытаясь ис­править свое положение. Он просто скорее всего даже не задумается над этим.

Как он, безгласно ты умрешь,

Как он, безвестно пропадешь.

И только песок заметет его след на этих бере­гах родной реки. Здесь бурлак прошел, словно узник, скованный ярмом, как цепями. И из века в век по берегу будут слышны только одни слова: «Раз да два!» Иногда послышится и болезнен­ный припев: «Ой». И голова будет мотаться в такт этой заунывной песне.

 

Картины природы, возникающие из-под пера Н. А. Некрасова, поражает своей реальностью и подлинностью. Читающий строки этого сти­хотворения словно тоже находится на берегу Волги-матушки. Река показана величавой и во всей своей красе. И вот именно ее даль и ширь наводят поэта на размышления о судьбе народа и его будущем.

Поэта в детские годы просто потрясла судьба русского бурлака, тянущего непосильную ношу по песку. Песня, слышанная им один раз, оста­ется с ним на всю жизнь. Разговор, случайно подслушанный на берегу, уже тогда заставляет задуматься о судьбе человека. Детские впечатле­ния от увиденного со временем переросли в веру в потенциальные силы русского человека, кото­рый сможет найти в себе силы, чтобы прожить свою жизнь по-иному. Взрослый поэт верит, что народу предначертана совсем иная судьба, где он сможет жить совершенно по-другому. Новое по­коление сможет осознать, что можно жить не только как-то иначе, но и передать свои раз­мышления и наблюдения следующему поколе­нию, которое сделает твердый шаг в нужном на­правлении. И по берегам величавой реки будут разноситься не заунывные песни, а мелодия со­вершенно другой тональности.