Случай из практики

Профессор получил телеграмму. Серьезно за­болела дочь владелицы фабрики госпожи Ляликовой. Профессор отправил вместо себя ордина­тора Королева. За ординатором выслали лошадей. Дорога была достаточно длинной. Ког­да Королев приехал, был субботний вечер. Он смотрел по сторонам, любовался красивой при­родой. Когда Королев смотрел на «какую-нибудь фабрику издали или вблизи, то всякий раз ду­мал о том, что вот снаружи все тихо и смирно, а внутри, должно быть, непроходимое невежест­во и тупой эгоизм хозяев, скучный, нездоровый труд рабочих, дрязги, водка, насекомые».

Наконец они приехали. Королева пригласили в дом. Он встретился с госпожой Ляликовой. Это была полная и пожилая дама, по всей видимос­ти, она была простой и малограмотной. Рядом с ней находилась гувернантка Христина Дмит­риевна. Именно она стала подробно говорить о болезни Лизы, дочери госпожи Ляликовой. «…С утра у нее было такое сердцебиение, что все в доме не спали; боялись, как бы не умерла». «Она у нас, можно сказать, с малолетства была хворенькая», — рассказывала Христина Дмит­риевна певучим голосом, то и дело вытирая губы рукой. — Доктора говорят — нервы, но, когда она была маленькой, доктора ей золотуху внутрь вогнали, так вот, думаю, может, от этого».

Лиза оказалась взрослой и некрасивой девуш­кой. В первую минуту Королеву она показалась несчастной и убогой. Но он помнил, что она яв­ляется наследницей огромной фабрики. Королев осмотрел больную. Она пожаловалась на сердце­биение, попросила лекарства. После осмотра доктор сказал, что сердце в порядке; вероятно, причина — в расстроенных нервах.

Он посоветовал Лизе ложиться спать. Вдруг девушка зарыдала. «И впечатление существа убогого и некрасивого вдруг исчезло, и Королев уже не замечал ни маленьких глаз, ни грубо раз­витой нижней части лица; он видел мягкое стра­дальческое выражение, которое было так разум­но и трогательно, и вся она казалась ему стройной, женственной, простой, и хотелось уже успокоить ее не лекарствами, не советом, а про­стым ласковым словом». Мать пыталась уте­шить дочь. Она не понимала, почему девушка так страдает. Старуха сама зарыдала.

Королев стал утешать Лизу. И сам думал, что девушке пора выходить замуж. Христина Дмит­риевна стала подробно рассказывать о лекар­ствах, которые принимала Лиза. При этом гу­вернантка пыталась давать доктору советы. Было видно, что она считает себя умной и обра­зованной. Королева это стало раздражать.

Он сказал матери Лизы, что у девушки нет ни­чего серьезного. И можно продолжать то лечение, которое было назначено фабричным врачом. Гос­пожа Ляликова внимательно смотрела на него. Доктор собирался на поезд, но мать Лизы попро­сила его остаться на ночь. Королев согласился.

Для него в зале и гостиной зажгли лампы и свечи. Он рассматривал портреты и картины на стенах. Все лица на портретах были некраси­вые и неинтересные. Обстановка дома, пусть и роскошная, казалась случайной и неудобной.

Вскоре его позвали ужинать. На столе было множество вин и закусок. Но ужинал он вдвоем с гувернанткой. Она с аппетитом ела и пила, го­ворила о фабрике. Она рассказывала о том, что рабочие очень довольны хозяевами. Гувернант­ка сообщила, что живет здесь уже 11 лет, стала совсем своя.

Королев понял, что Христина Дмитриевна «жила здесь в свое полное удовольствие». После ужина доктору показали приготовленную для него комнату. Но ему не спалось, поэтому он вы­шел на улицу. Доктор смотрел на пять корпусов фабрики, бараки и склады.

Он думал о том, что жизнь рабочих наверняка такая же тяжелая и беспросветная, как и на дру­гих фабриках. Королев думал о том, что «тысячи полторы-две фабричных работают без отдыха, в нездоровой обстановке, делая плохой ситец, живут впроголодь и только изредка в кабаке от­резвляются от этого кошмара; сотня людей над­зирает за работой, и вся жизнь этой сотни уходит на записывание штрафов, на брань, несправед­ливости, и только двое-трое, так называемые хо­зяева, пользуются выгодами, хотя совсем не ра­ботают и презирают плохой ситец».

Королев думал, что владелица фабрики и ее дочь несчастны. Хорошо живет только гувер­нантка. «И выходит так, значит, что работают все эти пять корпусов и на восточных рынках продается плохой ситец для того только, чтобы Христина Дмитриевна могла кушать стерлядь и пить мадеру».

Доктор пошел в поле. Здесь он присел на до­ски и продолжал думать.

Через некоторое время Королев вернулся в дом. Он слышал, что в соседних комнатах не спят. Доктор решил проведать больную. Лиза не спала. Он проверил ее пульс, спросил, о чем она думает. Девушка ответила, что ей каждую ночь бывает тяжело. Лиза страдала от непонятного беспокойства. Ей хотелось бы поговорить с близ­ким другом. Девушка сказала, что очень одино­ка, несмотря на то что любит свою мать. Доктор и Лиза говорили о самых разных вещах; их раз­говор был скорее философским, нежели имел какую-то практическую направленность. Королев понял, что Лиза умна и незаурядна.

На следующий день девушка была празднич­но одета. Уезжая, доктор уже не помнил о своих тягостных мыслях относительно фабричной жизни, «а думал о том времени, быть может, уже близком, когда жизнь будет такою же свет­лою и радостной, как это тихое, воскресное утро; и думал о том, как это приятно в такое утро, вес­ной, ехать на тройке, в хорошей коляске и греть­ся на солнышке».

Доктор Королев, посетивший больную девуш­ку Лизу, много размышляет о судьбах рабочих на фабрике, которую унаследует Лиза, о самой девушке. Он вдруг понимает, что и Лиза и ее мать, такие богатые и благополучные, очень не­счастны. Богатая невеста тоже страдает, как и рабочие на ее фабрике. Душевные страдания преобразили некрасивую Лизу, и Королев уви­дел в ней умную и незаурядную личность с кра­сивой душой. Но Королев не может долго думать о судьбах людей, и, уезжая, он снова радуется прекрасному воскресному утру, солнышку.