Роман «Евгений Онегин» во многом строится на противопоставлении Татьяны и Онегина, Тать­яны и петербургского и московского света. Геро­иня не зря противопоставлена в первую очередь свету, так как именно этот свет порождает Оне­гиных, убивает их лучшие чувства.

Интересно высказывание В. Г. Белинского о Музе Пушкина: «Это — девушка-аристократка, в которой обольстительная красота и грациозность непосредственности сочетались с изяществом тона и благородною красотою». Но автор не сде­лал «милую Таню» девушкой-аристократкой, и как раз для того, чтобы еще раз подчеркнуть несо­вершенство светского общества в целом и Оне­гина в частности. И уж, конечно, Татьяна не может никого обольстить, ведь это противоречило бы всей ее природе. Только человек с такой силой души, с такой преданностью своим идеалам и мечтам может противостоять пошлости и лице­мерию всего света.

А Онегин является типичным представителем молодежи того времени:

В своей одежде был педант

И то, что мы назвали франт...

Как рано мог он лицемерить...

Как взор его был быстр и нежен,

Стыдлив и дерзок, а порой

Блистал послушною   слезой!..

Как он умел казаться новым...

Приятной лестью  забавлять...

Не такова Татьяна. Она глубже Онегина и, ко­нечно, умнее его. Она уже одним благородным инстинктом своим чувствует, где и в чем правда. Это тип положительной красоты, апофеоза рус­ской женщины, ибо Татьяна по сути своей «на­родная» героиня. Уже в первых главах романа истинно русская душа Татьяны противопостав­ляется «причудницам большого света», и этот конфликт наиболее очевиден в финале, когда Татьяна становится непосредственной частью света. Уже в самом начале автор объясняет свой выбор героини:

Но полно прославлять надменных

Болтливой лирою  своей;

Они не стоят ни страстей,

Ни песен, ими вдохновенных:

Слова и вздор волшебниц сих

Обманчивы. ..как ножки их.

В последних главах романа Татьяна так же чис­та душою, как и прежде:

Она была нетороплива,

Не холодна, не говорлива,

Без взора наглого для всех,

Без притязаний на успех,

Без этих маленьких ужимок,

Без подражательных затей...

Все тихо, просто было в ней.

Но все же Онегин вначале даже не узнал Татья­ну: она уже не та робкая, наивная девочка из про­винции, она — светская, хотя и не похожая на других, дама. Онегин не сумел разглядеть в Тать­яне законченности и совершенства. В. Г. Белин­ский посчитал, что Онегин принял Татьяну за «нравственный эмбрион». И это после ее письма, где отразились все ее переживания, чувства, мечты, идеалы, надежды. С какой готовностью эта девочка доверилась чести Онегина:

Но мне порукой ваша честь,

И смело ей себя вверяю...

Автор не случайно в процессе работы над ро­маном сделал Татьяну «моложе» — ей тринад­цать лет, а в первоначальном варианте Татьяне

было семнадцать. Пушкин (29 ноября 1824 года) отвечает на замечание Вяземского относительно противоречий в письме Татьяны к Онегину: «...письмо женщины, к тому же семнадцатилет­ней, к тому же влюбленной!»

Автор очень точно указывает на то, что Татья­на намного глубже Евгения, именно подчерки­вая ее возраст. Пушкин наделяет свою люби­мую героиню тонкой душой, возвышенными мыслями, «пламенным сердцем». Татьяна в свои тринадцать лет — натура исключительно духовно развитая, с богатым внутренним ми­ром, непоколебимая в своем благородстве, ис­кренности, чистоте:

Татьяна любит не шутя

И предается  безусловно

Любви,  как милое дитя.

Татьяна — трагедия Онегина: ее чувство про­шло мимо него, причем героиня пронесла свою любовь через всю жизнь, настолько ее любовь была искренна и глубока. А Онегин на такое чув­ство не способен. И здесь тринадцатилетняя девочка помогает нам понять душу Евгения:

Он в первой юности своей

Был жертвой бурных заблуждений

И необузданных  страстей.

Действительно, любовь Татьяны в романе об­наруживает внутреннюю пустоту Онегина, по­рожденную, быть может, данью свету, моде («модный тиран»). Причем и сама героиня суме­ла «разгадать» Онегина:

Что ж он? Ужели подражанье,

Ничтожный призрак, иль еще

Москвич в Гарольдовом плаще,

Чужих причуд истолкованье,

Слов модных полный лексикон?..

Уж не пародия ли он?

Здесь, в кабинете Евгения, Татьяна впервые узнает свет, правда будучи вдали от него. В чер­новых вариантах осуждение Онегина, а вместе с ним и света, было высказано еще в более рез­кой форме:

Москаль в Гарольдовом плаще...

Шут в   Чильд-Гарольдовом плаще...

Он тень,  карманный лексикон.

В Москве Татьяна уже знает, чего ожидать от общества, она увидела отражение порока в Оне­гине. Но она, несмотря ни на что, верная своим чувствам, не предала своей любви. Светская придворная жизнь не коснулась души «милой Та­ни». Она не испорчена, она, напротив, стала еще тверже в стремлении к искренности, истине, чис­тоте. Татьяна удручена этой пышной жизнью, она страдает:

Ей душно здесь... она мечтой

Стремится к жизни полевой...

Простая дева,

С мечтами,   сердцем прежних дней,

Теперь опять воскресла в ней.

Однако, несмотря на несчастную любовь, оди­ночество, Татьяну нельзя назвать трагической героиней. Не может Татьяна пойти за Онегиным, ведь он «былинка, носимая ветром». Не такова она: у нее и в отчаянии, в страдальческом созна­нии, что погибла ее жизнь, все-таки есть нечто твердое и незыблемое, на что опирается ее ду­ша. Это ее воспоминания детства, воспоминания о родине, где началась ее смиренная, чистая жизнь, — это крест и тень ветвей над могилой ее бедной няни. «Есть глубокие и твердые души, — говорил Достоевский, — которые не могут созна­тельно отдать святыню свою на позор, хотя бы и из бесконечного страдания». А своего героя Пушкин приводит к совершенному краху:

Я думал: вольность и покой

Замена счастью. Боже мой!

Как я ошибся, как наказан!