Что нового покажет мне Москва?

А. С. Грибоедов

Но в них не видно перемены,

Все в них на старый образец...

А. С. Пушкин

Если бы комедия А. С. Грибоедова «Горе от ума» была единственным источни­ком, из которого можно было бы узнать об общественно-политической жизни России начала 20-х годов XIX века, то мы, читатели, мысленно проведя только один день в доме московского барина-крепостника, крупного чиновника и хлебосольного хозяина Павла Афанасьевича Фамусова, вполне могли бы почувствовать ту напряженную ат­мосферу, в которой жило русское общество после Отечественной войны 1812 года.

Неспокойно было в России. Дворянское общество разделилось. Одни хотели забыть о пережитом и продолжать жить по-старому, другие — это была передовая мо­лодежь — принесли с собой с запада дух свободы и вольнолюбия и ни за что не согла­шались подчиняться отжившим порядкам. Вот и в фамусовском доме столкнулись «прошедшего житья подлейшие черты» с «веком нынешним», столкнулись в непри­миримом противостоянии. Да и как могло быть иначе, если в затхлую атмосферу ста­ринного барского особняка, как ураган, ворвался молодой человек, категорически отказавшийся подчиняться старым устоям, жить, как все, думать, как все.

Так определяются два противоборствующих лагеря: с одной стороны, все фамусовское общество, с другой — Чацкий. И противостояние это не возрастное, а идей­ное. Молчалин, Скалозуб, а тем более Софья по возрасту ближе к Чацкому, чем к Фа­мусову, однако полностью разделяют взгляды последнего.

В доме Фамусова собрались люди, которые стремятся во что бы то ни стало отсто­ять свои позиции, доказать, что старые порядки справедливы, а те, кто посягает на них, — враги, «карбонари». Спор идет в течение всего дня, любая реплика разжигает спор. Что же вызывает антагонизм? Какие проблемы решает дворянская Москва? Круг этих проблем очень широк. Это крепостное право и взаимоотношения меж­ду господами и их крепостными, просвещение и семейное воспитание, понимание граж­данского долга, честь и человеческое достоинство, отношение к государственной службе, преклонение перед заграничными модами и отношение к национальной культуре.

К вопросам, касающимся политики, нравственности, культуры, то есть ко всему тому, чем живет страна, фамусовское общество и Чацкий не просто подходят по-разному — их позиции резко противоположны, и этим подтверждается идейное расслое­ние дворянства: ведь Чацкий (от чадо — дитя) воспитан в доме Фамусова, он тоже московский дворянин, но его конфликт со старой Москвой не может закончиться миром: он отвергает все старые порядки, объявляет им войну. Именно все! Уступок он не до­пустит. Ни в чем не уступит ему и общество Фамусова: убеждения Чацкого грозят подорвать сами основы существования этого общества.

И неважно, что «век минувший» представлен многими людьми, а от имени «века нынешнего» выступает один Чацкий. Мы узнаем, что у него есть сторонники, его взгля­ды разделяет вся передовая молодежь. Это от ее имени он провозглашает передовые идеи времени, идеи, во имя торжества которых вскоре выйдут на Сенатскую площадь декабристы. 
Грибоедов, декабрист по убеждениям, в своей комедии столкнул два века лицом к лицу, причем позиции сторон раскрываются в живых, эмоциональных, как будто даже случайных столкновениях. Но разве можно внушить Фамусовым, скалозубам, хлестовым, что крепостное право аморально, что крепостные Зефиры и Амуры, чер­ная «арапка-девка» — такие же люди, как их хозяева?! А Молчалину можно ли объяс­нить, что такое человеческое достоинство; разве сумеет он понять, что «угождать всем людям без изъятья» унизительно для свободной человеческой личности? А кого, кро­ме Чацкого, волнует, что «французское» воспитание, «смешенье языков» разрушают русскую культуру; кого удастся убедить, что «французик из Бордо» не должен чув­ствовать себя в России, как в своей провинции, а «умный, добрый наш народ» заслу­живает лучшей участи?! Какой Фамусов поверит, что государственная служба — это возможность «служить делу, а не лицам», что стыдно работать по принципу: «Подпи­сано — так с плеч долой»?!

Пламенные речи Чацкого вызывают гнев, ненависть к нему, бессильную ярость. Почему бессильную? Казалось бы, охранителей старых порядков много и в спорах с Чацким они должны чувствовать себя уверенно: он один, по крайней мере один в доме Фамусова, и вынужден будет отступить.

Это так, но очень неуютно в предгрозовой атмосфере сторонникам отживших ста­рых порядков. Отсюда и оружие обреченных — сплетня, клевета, ложь. А Чацкий оскорблен, но не сломлен. Он борется смело, открыто, и ни за что не сдается. Вынуж­денный отступить, он уйдет со сцены несломленным.

Да, участь Чацкого драматична: «он передовой воин, застрельщик и всегда — жер­тва» (И. А. Гончаров), но жертва, которой суждена победа в будущем. Жизнь под­твердила этот вывод. Все проблемы, поставленные в «Горе от ума», решены Историей в пользу Чацкого и его сторонников.