Увиденное Радищевым в путешествии из Петербурга в Москву потрясло писателя. Вот как он писал об этом: «Я взгля­нул окрест меня — душа моя страданиями человечества уязвле­на стала». 

Но неверно было бы думать, что эти слова относятся только к увиденному в путешествии. По существу это призыв думать не только о себе, но и о ближних, заботится не только о своих нуждах. Это призыв, основанный на библейской заповеди ощу­щать другого человека, как своего брата, принимать чужую боль, как свою. Когда Радищев взглянул на ситуацию прямо, без сословного лукавства, то из увиденной правдивой картины по­лучил силы для осознания и действия: «Обратил взоры во внут­ренность мою и узрел, что бедствия человека происходят от че­ловека, и часто от того только, что он взирает непрямо на окружающие его предметы... Я ощутил в себе довольно сил, чтобы противится заблуждению; и — веселие неизреченное! Я почувствовал, что возможно всякому соучастником быть во благоденствии себе подобных».