«По Дону гуляет казак молодой,

А девица плачет над быстрой рекой».

Из народной песни

Было у Григория Мелехова за всю его жизнь только две женщины — Ната­лья и Аксинья.

На первый взгляд, это две разные личности, разные характеры, судьбы. Как противоположные берега одной реки. «Реки» по имени Григорий. На первый же взгляд, Григорий — это единственное общее, что между ними есть. Так ли это?

Сразу бросается в глаза коренное различие двух судеб, если брать во внима­ние начала жизненного пути обеих. Наталья — дочь Мирона Григорьевича, хозя­ина первого в хуторе куреня, любящего и понимающего отца. Аксинью же, 16 лет от роду, изнасиловал отец, которого за это впоследствии до смерти забили жена с сыном.

Наталья вышла замуж по любви, по собственному желанию («Люб мне Гриш­ка, а больше ни за кого не пойду!»). Не выгодно было Мирону Григорьевичу отда­вать дочь за Мелехова, можно было и богаче жениха сыскать, не бабника, а Григо­рий мало того, что потаскун, так ещё и турок: «зазорно трошки». Но «Наталья.— старшая дочь — была у отца любимицей, оттого не теснил её выбором». Аксинью «выдали за Степана 17 лет. Семья, оставшаяся без хозяина, не очень-то спраши­вала порченую девку, хочет ли она замуж».

Так по-разному начиналась жизнь у Натальи и Аксиньи. Кажется, нет ниче­го, что могло бы сделать похожими их, а на самом деле вышло, что есть.

Гришка, этот чёрный ласковый парень, оказался искрой, которая зажгла сердца обеих женщин. Этот пламень и «выкрасил» их, таких разных, в один — огненный — цвет. Горят им одинаково и пылкая Аксинья, и «на крыге зачатая» Наталья. Мы уже не замечаем разницы в мелочах, в том, как «гордо и высоко несёт свою счастливую, но срамную голову» Аксинья и как жалко выглядит На­талья со слегка склонённой набок головой. На первый план выходит то большое, что объединило их.

Каждая из них посвятила свою жизнь одному ненаглядному. Ради него одна всю жизнь прожила в чужой семье (ведь Мелеховы без Григория были чужими для Натальи) в надежде на то, что вернётся он, законный. Другая где только не жила, чтобы быть с ним, не имела семьи при живом муже. Обе женщины расцветают, когда Григорий рядом, а когда оставляет, их сотрясают одинаковые рыдания. Са­мым дорогим, кроме самого Григория, и для Аксиньи, и для Натальи являются его дети; Аксинье даже всё равно, что дети — не её, она их искренне любит, видя в них Гришку, в трудную минуту заменяет им мать.

Из-за него, Гришки, терпят Аксинья и Наталья не только духовные страда­нья (Аксинья страдает из-за невозможности жить с любимым по-людски. Ната­лья получила первые удары вскоре после свадьбы, когда услышала: «Не люблю я тебя, Наташка, ты не гневайся...»), но и физические: например, Аксинья заболе­ла тифом, когда поехала с Григорием в отступление, Наталья пыталась покон­чить с собой.

И Аксинья, и Наталья остаются духовно верны избраннику до конца дней своих. Причём и смерть обеих связана с Григорием. Наталья, оскорблённая, ос­леплённая горечью, не захотела родить от Григория. Аборт привёл к смерти. Ак­синья умирает от шальной пули в пути на Кубань, куда повёл её Григорий начать новую жизнь. 

Выходит, у Аксиньи с Натальей, несмотря на кажущуюся противоположность, есть нечто общее, которое гораздо больше разного. Аксинья и Наталья — две сторо­ны одного треугольника (третья — Григорий). Их судьбы сошлись из-за любви и уже больше не расходились. Более того, мы видим, что без одной стороны распадаются и две другие: «потеряв жену, (Григорий) вдруг почувствовал к Аксинье какую-то от­чуждённость». После смерти Натальи прошло не так уж много времени, как погиб­ла Аксинья. Всё кончено и для Мелехова.

А лучше сказать, Наталья и Аксинья — два берега: один — пологий, другой — крутой. Только омываемы они водами одной и той же реки, которая растит на этих берегах одни и те же травы, одинаково ласкает в хорошую погоду, одинаково боль­но режет льдинами весной. И похожи берега во всём, что касается в них к водам.