По мнению многих исследователей творчества Набокова, Александр Иванович Л. представляет собой одного из очень немногочисленных набоковских героев, наделенного чертами реального человека. Роман представляет собой историю жизни Лужина начиная с детских лет (поступление в Бала-шовское училище) и кончая его смертью. Лужин внук забытого композитора и сын «весьма посредственного» детского писателя — с самого детства ощущает себя чужим в окружающем его мире («в первый же день он почувствовал вокруг себя такую ненависть, такое глумливое любопытство…»).

Ощущение просвета наступает вдруг, когда он первый раз видит шахматы — с этого момента начинается «отключение» Л. от реального мира, он уходит в мир шахматной игры, где чувствует себя виртуозом, творцом, властителем. Через некоторое время у Л., восходящей шахматной звезды, появился «нечто среднее между воспитателем и антрепренером» Валентинов (которого Л. интересовал лишь как феномен — «явление странное, несколько уродливое, но обаятельное, как кривые ноги таксы»). Однако годы «вундеркиндства» прошли, и Л., живя лишь в шахматном мире, уже покинутый Валентиновым, начинает проигрывать турниры.

У него появляется «свой» соперник-враг Турати, возникает поглощающая все мысли Л. идея шахматного реванша. В это же время Л. встречает свою будущую жену. Далее в жизни Л. наступает перелом. Он играет решающую партию с Турати, во время которой с ним случается удар. После этого случая Л. женится и перестает играть. Некоторое время все идет нормально. Но шахматный мир не оставляет Л. в покое, вновь появляется Валентинов, пытающийся завлечь «шахматного» Л. в мир кинематографа. Л. чувствует себя в ловушке и, решив «выйти из игры», кончает самоубийством.

Образ Лужина не имеет конкретного прототипа, это собирательный герой, сопоставимый с несколькими реальными лицами. По своему внешнему облику мешковатого, неуклюжего человека он сходен с гроссмейстером Акибой Рубинштейном. Некоторые житейские перипетии юного Л. напоминают юность самого Набокова — он учился в привилегированном Тенишевском училище (Л.— в Балашовском). Практически все исследователи этого образа считают, что основным прототипом Л. послужил чемпион мира тех лет, знаменитый гроссмейстер Алехин. Однако ни во внешнем облике, ни в образе жизни неуклюжий и замкнутый Л. ничего общего с ним не имеет (Алехин — аристократ с отличным телосложением и римским профилем, с великолепными манерами, очень общительный). Набоков, создавая образ Л., «позаимствовал» для него у Алехина саму манеру шахматной игры (за которой несколько раз пристально наблюдал, присутствуя на турнирах). «Прозрачность и легкость лужинской мысли» соответствует алехинской игре. Она «расходится словно веером, который будет сложен лишь в момент последнего удара» (Зноско-Боровский).

Лужин обычно рассматривают как тип героя, которому враждебно все окружающее его — и быт, и люди, и обстоятельства. Герой уходит в «космос искусства», где преображается, становясь творцом, гением. В этом мире исчезает его неуклюжесть и беспомощность, напротив — жизнь становится «стройна, отчетлива и богата приключениями». В этой связи проводится аналогия, например, с джойсовским Стивеном Дедалусом из «Портрета художника в молодости» — та же неприкаянность в колледже, то же ощущение избранности и тайный порыв к свободе от среды (Н. Анастасьев). Отрыв Л. от шахмат, погружение в среду посредственных людей — родителей жены, их знакомых — приводит к гибели Л. как творческой личности и к его физическому самоуничтожению.

Фамилия Л. встречалась у Набокова и до создания романа. В рассказе «Случайность» (1924) действует герой — Алексей Львович Лужин, официант в ресторане германского экспресса, одинокий отчаявшийся наркоман, который бросается под паровоз, не подозревая, что его жена, выбравшаяся из России, едет в том же поезде, чтобы спасти его. Видимо, сама фамилия героя и в рассказе, и в романе несет на себе значимую нагрузку — лужа, по ассоциации с поговоркой «сесть в лужу».

Лужин из «Защиты Лужина» попадает в разряд «фаустовских» героев. У него есть и свой «Мефистофель» — Валентинов, любезно введший его в мир больших шахмат, а заодно окончательно отрезавший какую-либо возможность для Л. нормальной связи с человеческим миром. И мир шахмат для Л. играет двойную роль. С одной стороны, это мир творчества ума, мир, для Л. аналогичный миру музыки (во время партий он «слышит» музыкальные ноты, мелодии, даже «музыкальную бурю», «фуриозо»). Но с другой — Л. влекла в этот мир возможность «властвовать».

Перед самым ударом, во время партии с Турати, Л. вдруг «увидел что-то нестерпимо страшное, он понял ужас шахматных бездн, в которые погружался». Набоков замечал, что в случае с Л. он строил сюжет как «настоящую шахматную атаку, разрушающую до основания душевное здоровье моего бедного героя». Трагедия Л. из романтического противостояния гения и толпы перерастает в метафизическую трагедию человека, дошедшего до вершины своего творчества и столкнувшегося на этой вершине с чем-то, что хочет погубить его.

Шанс выйти из «шахматных бездн» пытается дать Л. его жена (в романе она только так и называется — Лужина или жена Лужина). Спасение видится ей в одном — в отказе от страсти к шахматам, в возвращении к «нормальной» жизни. Но шахматы все же достают Лужин он еще пытается сопротивляться, пытается найти какую-нибудь «защиту», но вновь откуда-то выныривает «скользкий, отвратительно ерзающий» Валентинов с его «немецким «до-свиданья»». Он тянет Л. в мир еще более призрачный, виртуальный — в мир кино, напоминает о якобы имевшей место сделке:

«свои — сочтемся». И Л. понимает, что проиграл, что его опять затягивают в игру, ставят «мат в три хода». Но и самоубийство Л.— проигрыш, он падает в «бездну, которая распадалась на бледные и темные квадраты» и видит, «какая именно вечность угодливо и неумолимо раскинулась перед ним».

Набоков заметил: «Приглядевшись к завершающей сцене романа, я неожиданно обнаружил, что книга не окончена». Тему взаимоотношения героя и его дара писатель продолжил в романе «Дар» (1938). Здесь Л. возродился в образе Годунова-Чердынцева. Как «запутавшийся герой» Л. открывает линию таких набоковских образов, как Цинциннат и Гумберт.