По дороге в Марьино приятели заехали на несколько часов в Никольское к Одинцовой, где их, очевидно, не ожидали. Хозяйка и слушала и говорила без улыбки. При прощании она сказала, что сейчас у нее хандра, и пригласила их приезжать через несколько времени.

В Марьино им все чрезвычайно обрадовались.

А между тем жизнь складывалась здесь не слишком красиво, и бедному Николаю Петровичу приходилось плохо. Хлопоты по ферме росли каждый день. Наемные рабочие работали плохо; лошади заболевали; сбруя горела как на огне; обе выписанные из Москвы молотилки не работали; половина скотного двора сгорела. Мужики не платили оброк в срок, крали лес, пасли своих лошадей на господских лугах. В деревне часто происходили ссоры, драки, разделы имущества. Нужно было разбирать враждующие стороны. Спелый хлеб некому было косить, и он осыпался; опекунский совет требовал немедленной уплаты процентов по ссуде.

Аркадий всячески делал вид, что готов помочь отцу, но все мысли его были о Никольском. Он попросил отца найти письма матери Одинцовой его покойной матери. Через десять дней он под предлогом изучения механизма воскресных школ уже скакал в город, а оттуда в Никольское. Тройка дружно мчалась. Увидев в аллее перед домом Катю, Аркадий выпрыгнул из экипажа и подошел к ней. «Это вы!» - промолвила она и понемножку вся покраснела. Когда Аркадий увидел Анну Сергеевну, то сказал:

- Я вам привез нечто такое, чего вы никак не ожидаете...

- Вы себя привезли; это лучше всего.